И действительно, если рассмотреть терапевтический путь, проделанный пациентом, его проблематика традиционно «решалась» при помощи разъяснений иррациональности его суждений и убеждения его в том, что на самом деле он добрый и хороший и никогда не причинит никому вреда.  Да, действительно, пациенты с ОКР не причиняют вреда никому, кроме самих себя, и в данном случае все оборачивается аутоагрессией. Т.е. «вылетающая» мысль бумерангом бьет не другого человека, а самого мыслителя. И я в корне не согласна с идеей «хорошести» данного пациента. Алик не хороший, Алик разный, и исходя из этого предположения и нужно строить терапевтический план лечения. Когда я попросила его описать ту часть, которая диктует ему пугающие мысли, он сделал попытку описать своего «убийцу».  – Он очень злой, мстительный, смелый, отчаянный, и все, что ему нужно, – это новые и новые жертвы, он не разделяет людей на маленьких и больших, сильных и слабых, он убивает все и вся на своем пути. Затем я попросила Алика вынести этот образ во вне, т.е. растождествиться с ним: – Расскажи мне, как одет этот человек? – На нем старые тертые джинсы и изношенные казаки, грязная черная футболка. Он выглядит неряшливым и опасным. – Где он стоит и что его окружает?  – Он стоит на темной улице: вышел на дорогу и подкарауливает случайного прохожего, у него в руках нож. – Что это за нож? – Это перочинный ножик с деревянной ручкой. – Как зовут этого человека?  – Его зовут Антон. – А теперь стань этим Антоном, пусть каждая твоя клеточка пропитается им. Ты убийца, и сейчас прочувствуй это, разреши себе им быть. Ты одет в небрежную старую одежду и стоишь на темной улице, подкарауливая жертву. Отождествись с этим. Ты это он, он это ты. – Да, я все это чувствую. – Что ты чувствуешь? – Я чувствую энергию, мощную энергию. Я безжалостен и хочу крови, хочу убивать. – Зачем тебе убивать? Для чего? – Просто есть лишние люди, которые не должны жить. – Зачем тебе убивать свою семью, своих детей? – Они тяготят меня, я чувствую себя связанным по рукам и ногам, с ними я словно в тюрьме, как зэк, отбывающий срок. Я хочу освободиться, избавиться от этого. Из терапевтической беседы с пациентом невооруженным глазом видна подавленная агрессия. В своей обычной, повседневной жизни пациент застенчив и молчалив, а почему? Потому что занят тем, что контролирует Антона, подавляя его разрушительные импульсы. Задача терапевта в данном случае – обозначить эту субличность (теория Р.Ассаджиоли), научить пациента растождествляться с ней и социально приемлемым способом разрешить этой части жить и проявлять себя (конструктивные конфликты, единоборства, стрельба, метание ножей, охота и т.п.) 

Пациент должен признать тот факт, что да, это в нем есть (подавленная агрессия), и она в его власти, а также признать тот факт, что семья действительно его тяготит и он хотел бы научиться отстаивать свои интересы. Психотерапевт помогает пациенту сделать невидимое очевидным и принять эту вытесненную субличность как некую данность своего существования.  В ходе продолжительной психотерапии Алик научился слышать свои глубинные потребности и адекватно выражать свою агрессию в межличностных отношениях, планируя свой день иначе, он стал больше времени уделять своим истинным потребностям, не прибегая к подавлению чувств и эмоций.